Усадьбы 17.07.2009

Останкино изначальное. Автор Елена Езерская

Автор Елена Езерская
То прекрасное место, где мы сейчас находимся и которое является одним из нынешних украшений Москвы, в начале ХУ1 века считалось гиблым. Это была пустошь в окружении гнилых болот с дурной репутацией глухого разбойного угла. Место топкое, соединявшееся с сокольничьими дебрями. Малопривлекательный земельный участок из государевых владений, где рыли ямы для самоубиенных, не допущенных к церковному погребению.

В 1558 году местность эта была передана Иоанном 1У, известным в народе как царь Иван Грозный, во владение «служилого человека», придворного при дипломатической миссии Алексея Сатина. Не слишком роскошный подарок, особенно если учесть родство Сатина с главой Думного правительства при Грозном – Алексеем Адашевым, которому Сатин приходился деверем (родной брат жены Адашева – Настасьи). Собственно говоря – это был не столько дар, знак привилегии, сколько плата за работу.

Разверстание, как тогда говорили, государевых поместий в счет содержания служилых людей при дворе царя – одна из примет времени, которое называют эпохой утверждения российского самодержавия. Служилое дворянство («дети боярские», «люди боярские», «слуги под дворским», «жильцы» и прочая) существовало за счет пожалованных в условное держание земель, которые власть так же легко могла и отобрать. Служилые землевладельцы именовались «поместниками» и были, как правило, людьми не особо знатными и небогатыми.

Чего не скажешь о покровителе Алексея Сатина – Алексее Адашеве, происходившем из костромских бояр и составившего себе головокружительную карьеру при дворе Ивана Грозного своими выдающимися дипломатическими способностями. Алексей Адашев – человек-легенда, глава Челобитенной Избы. Дела рассматривал с непривычной для Руси стремительностью, сурово карал взяточников и волокитчиков, с царского благословения – до бояр включительно. У себя дома устроил больницу для бедных, и сам, чтобы показать пример слугам, ухаживал за прокаженными.

Падение Адашева было столь же стремительным, как и его возвышение. Доподлинных причин тому неизвестно. В разных источниках можно найти совершенно разные толкования отстранения первого советника государя от дел.

Одна из версий гласит: Адашева оклеветали родственники любимой жены Ивана Грозного – Анастасии, урожденной Захарьиной. Захарьины-де имели деловые интересы на западе и советовали Иоанну идти войной на Ливонию, чтобы заполучить северные торговые пути в Европу. Адашев же, наоборот, звал царя на Юг – расширять границы царства за счет турецких земель и татарского ханства. Царь отправил Адашева на север, Адашев переговоры проиграл. Дальше – опала.

По другой версии – безутешные Захарьины обвинили Адашева в неожиданной смерти царицы Анастасии. Будто бы находившаяся в доме Адашева приживалка Мария Магдалина, полячка, принявшая из рук Адашева православие, извела царицу ядовитыми травами.

Третья версия утверждает, что причиной отлучения Адашева от дворца стала новая царица, следующая жена Ивана Грозного – Мария Темрюковна, черкесская княжна, которой Адашев, отличавшийся высокой нравственностью и даже аскетизмом, пенял за варварские вкусы и поведение, недостойное новообращенной православной царицы.

Четвертая версия лично мне кажется наиболее предпочтительной и исторически правдоподобной. Утверждая свое единое и неделимое самодержавие, Грозный избавлялся от тех сподвижников, с кем не желал более делить государственную славу.

«А к тому любяще их (протопопа Сильвестра и Адашева) все твое воинство и народ, нежели тобя самого», – нашептывали царю «доброжелатели».

В любом случае в 1560-м Иоанн удалил Адашева из дворца и посадил под стражу в крепости Дерпт, где высокий покровитель Алексея Сатина умер в заточении, по преданию – от внезапной чахотки или воспаления легких. Смерть Адашева, весьма популярного в народе и среди русского разносословия, развязала руки царя, чей ум был смущен наговорами.

Вот как было сказано о том времени и тех страшных событиях в исторических хрониках князя Андрея Курбского – «Царь по наветам клеветников, вначале начал разыскивать имена близких родственников Алексея Адашева и Сильвестра, а затем всех друзей и соседей, и даже тех, кто едва был с ними знаком. Всех этих людей выгоняли из домов, захватывали их имущество и имения, и мучили различными муками, и высылали в другие города. Родственников Алексея Адашева царь не щадил. На Красной площади были казнены: брат Алексея Адашева, Данила, с двенадцатилетним сыном; его тесть Нуров, три брата его жены, Сатины – Федор, Алексей и Андрей, его племянник Шишкин с двумя детьми и племянница Марская с пятью сыновьями. Все они были обвинены в «злом умысле» против царицы. Нашлись услужливые свидетели, показавшие, что все эти лица грозились извести царицу. При обыске были найдены мешочки с какими-то травами».

Что же касается Сатиных, то, как отмечал историк, известный исследователь времени правления Иоанна 1У и опричнины Веселовский, Курбский называет только трех из них, тогда как «в частной записи рода Сатиных в Синодике Чудова монастыря показаны «убиенными» еще Варвара, Иван, Макарий и Неронтий.

В народе же сохранилось иное предание о последних днях жизни Алексея Сатина. Грозный царь послал-де в усадьбу Сатина в Останкино одного из своих верных опричников с отрядом. Имени этого наемника в точности назвать не может никто. По одной из версий звали его Орт, и происходил он из немцев, коих на службе у Иоанна 1У было предостаточно. Существует легенда о том, что имя командира опричников было Орн – сокращенное от французского Орнан. По другим источникам, фамилия Орн происходила от норвежского «орн – орел», и был тот опричник будто бы скандинавом – воителем жестоким и язычником.

Но каково ни было бы настоящее имя убийцы Алексея Сатина, народная молва сохранила предание о том, как в безлунную ночь, в бурю, отряд опричников напал на усадьбу и учинил там разгром. Сатину поначалу удалось бежать, но опытные наемники нагнали несчастного в лесу и зверски убили. Но на обратном пути опричники заблудились, отряд сбился с пути и попал в топь – не то яму, не то ров, от которого веяло невыносимым смрадом. Ливень тушил факела, но то, что вырывали из мрака вспышки молнии, повергало в ужас даже опричников. Мертвецы, затягиваемые трясиной, еще являли миру истлевшие оскалы и скрюченные члены. Многие тогда испугались содеянного и в страхе гнали лошадей, куда глаза глядят и пропали в трясине.

За свои «подвиги» Орт-Орн получил усадьбу Сатина от царя в свое владение. И, хотя местность эта не казалась особо привлекательной, интерес к ней подогревали слухи о несметных богатствах бывшего поместника. И, если историки называли главной причиной убиения Сатина – родство с Адашевым, то в народе жила легенда о том, что Сатина убили ради денег. Потому Сатина часто в различных пересказах именуют богатым купцом и сообщают о кладе, который он якобы успел зарыть перед своей трагической гибелью. И что в тот роковой для него день Сатин оказался в лесу не потому, что бежал от опричников, а возвращался из леса, где схоронил свои сокровища. И опричники его пытали, но ничего не добились и изничтожили. А Орту-Орну с тех пор не было покоя – не взирая на призраки мертвецов, он днем и ночью рыскал по лесу в надежде отыскать клад Сатина. А между поисками нападал на проезжий люд – купцов заморских да отеческих, российских, после чего топил в вине и разгулах свой страх перед таинственным лесом, где убил несчастного Сатина. В том лесу, тех болотах опричник однажды и сгинул навсегда без вести вместе со своими приспешниками.

Для подобного разночтения версий о гибели Алексея Сатина есть основания. Должна же быть опале на него какая-то реальная, понятная каждому причина. Месть – да, но за что? За родство с Адашевым? Но Настасью Сатину-Адашеву, сестру Алексея царь не тронул. У Адашева не отобрали в казну его огромные земельные угодья, и вдова его оставалась владелицей мужнина поместья еще 12 лет. Факт в истории опричнины настолько беспрецедентный, что в народе пошли слухи о родстве Сатиной с умершей царицей Анастасией. Да и как рассудить иначе? Если бы не заступничество влиятельных лиц, вдове выделили бы в лучшем случае небольшое поместье на прожиток. Но это означает, что Сатины находились в родстве с Захарьиными, и следовательно – не малыми по званию и происхождению. Но в те времена зачастую даже родство не спасало от царских карателей.

Наверное, именно тогда появились еще две версии смерти Сатина – о проклятье и так называемый «французский след».

Начнем с последней. Согласно этой легенде, Иван Грозный, известный собиратель христианских реликвий, поручил посольскому приказу, к которому относился и Алексей Сатин, найти и тайно доставить из Франции перстень мироздания, принадлежавший Каролингам. Перстень был найден (скорее всего – украден, либо выкуплен за большие деньги), а привезти его в Россию поручили Алексею Сатину, как человеку приближенному и верному. Воспрепятствовать этому, когда пропажу обнаружили во Франции, должен был тот самый Орн-Орнан, для кого перстень считался семейной реликвией. Орн будто бы вызвался встречать Сатина и охранять его, но вместо этого убил. Однако попытка завладеть перстнем успеха не имела. По одной версии, Сатин на всякий случай действительно успел спрятать перстень, а где – даже под пытками не выдал. По другой, перстень сопровождал тот, кто помогал его украсть. Ценою своей жизни Сатин помог неизвестному французу скрыться от опричников. Именно его искал Орн-Орнан по всей округе, да так и не нашел. То ли молодой человек заблудился ночью в болотах и утонул. То ли в безвестности удалось ему не только уйти от погони, но и раствориться на российских просторах.

Поиском пропавшего перстня занималось не одно поколение наследников Орна. В 1812 году, во время Отечественной войны, Останкино было занято частями французского генерала Орнана. Сам генерал несколько раз приезжал в имение и заставлял солдат перекапывать вокруг землю. И пошла вдруг в народе молва: да ведь генерал Орнан – потомок опричника-иноземца Орна, сгинувшего в останкинских болотах более двух столетий назад. А еще заговорили, что нужны наполеоновскому генералу не столько сокровища купцов, сколько перстень со знаком мироздания.

Не найдя перстня, французы изрядно опустошили Останкинский дворец. Были украдены богатейшие ткани, лампы, шандалы, фарфоровые и стеклянные изделия, люстры, картины, сорваны с икон серебряные оклады. Как отмечали свидетели тех событий: «…Наполеоновские солдаты не уважали святыни церквей и монастырей, которые обращены были в казармы и магазины или в конюшни и бойни; кололи св. иконы и употребляли их на топку печей. Святыми ризами одевались вместо одеял и покрывали ими лошадей вместо попон, из служебных сосудов пили вино и водку. Священников и монахов грабили, заставляли носить на себе заграбленные вещи и жестокими побоями допытывались, где скрыты у них церковные драгоценности; некоторые из них сделались жертвами лютости врагов… На кладбищах и в усыпальницах нарушен был гробовой покой усопших, алкавшие добычи неприятели искали даже в могилах и склепах, нет ли в них скрытых сокровищ, особливо если там находили свежие могилы…»

Приезжал в Останкинский дворец и император Наполеон, пробыл там недолго -побродил с полчаса по залам и галерее и умчался, раздраженный и опечаленный. Словно хотел что-то найти и не нашел. Генерал же Орнан приказал вывезти для него только одно – «Портрет молодого человека в голубом кафтане». Портрету приписывали необыкновенную силу – он будто бы обладал способностью предсказывать судьбу правителей. Во время своей остановки в Останкино к портрету подходили император Павел I и король Польши Август-Сигизмунд 1. Оба увидели в нем отражение страшного исхода своей жизни. По преданию, Павел 1 будто бы сказал – теперь я знаю, когда умру. Портрет будто бы предсказал и скорую смерть польского властителя.

Не за предсказанием своего будущего приходил к портрету Наполеон? Но почему не забрал портрет с собой? Слишком тягостным оказалось для него предвидение? И почему приказ Орнана вывезти портрет оказался невыполненным? Портрет остался во дворце Шереметева. Однако с ним произошла загадочная история. После бегства французов перстень на мизинце молодого человека стал другим. Исчез с него знак мироздания. Словно кто-то закрасил один, а нарисовал другой перстень…

Версия проклятого места больше напоминает сказку. Будто бы, получив во владение земли близ Останкино, Сатин принялся благоустраивать усадьбу. И тогда к нему явилась  сгорбленная старуха и заявила: “ Не распахивай землицу, не тревожь. На костях, на останках она древнего люда, потому и Останкино зовется”. Не послушал ее боярин, прогнал старуху, а через несколько дней был схвачен и казнен по приказу Ивана Грозного.

Старуха являлась и опричнику Орту-Орну – грозила-де проклятьем за лютость и грабежи древних могил. Посмеялся над ее словами опричник и вместо того, чтобы опомниться, ограбил в лесу заморских купцов, убил их и закопал среди старых могил. Через несколько дней, во время очередной вакханалии, сгинул Орн в Останкинских болотах.

И, если в истории о перстне слишком много мистики, то предание о старухе основано на народном толковании происхождения села Останкино и названия его.

Название «Останкино», по мнению блестящего знатока московской старины Петра Васильевича Сытина, происходит от древнего русского слова «останок» – «наследство» (вероятно, когда-то село было унаследовано одним из первых владельцев).

До XIX века бытовали и другие названия – «Останьково», «Осташково». Первое имеет в основе скорее всего народную этимологию, связывающую это название с легендой о том, что село выросло на том месте, где были найдены чьи-то останки. То есть на месте кладбища. А место это и было кладбищем самоубийц. Проклятых церковью губителей самих себя просто свозили со всей Москвы и бросали здесь, как псов, в топкую грязь, страшно смердящую из-за разлагающихся останков. Хоронили их раз в год, на 7 четверг после Пасхи, а до этого трупы хранили в огромных ямах со льдом – так что, может, в одну из таких ям и угодили опричники Орна?

В народе такие места назывались «обморочными». Обладающими, по народным поверьям, особой силой затемнять сознание случайно зашедшего на них человека, да так, что кружит бедняга на одном месте всю ночь, а то ищет коней или волов, которые лежат рядом с ним же. Народная молва издревле предостерегала приближаться к местам, где захоронены самоубийцы. Хоронили их наособицу, ибо на общих кладбищах церковь запрещала хоронить и отпевать наложивших на себя руки.

За эту версию говорит и невыгодное расположение Останкина. Скорее всего постройка здесь дома, а быть может и самый выбор места для него, обязаны какому-либо случаю, нежели заранее составленному, тщательно обдуманному и взвешенному плану, с обычным в таких случаях долгим выискиванием и облюбовыванием места для усадьбы.       По другой версии – научной, названием села или деревни становилось имя или фамилия первопоселенца, наиболее знаменитого владельца и т. д., отсюда топонимы Медведково, Свиблово, Тропарево, Колычево и тысячи других. Иногда, как уже говорилось в одной из глав, село получало свое название по церкви, возведенной в нем, например: Архангельское, Никольское, Троицкое и т. д. Имя села Останкино не связано ни с названием храма, ни с одной из вышеназванных фамилий владельцев (Черкасские, Шереметевы), известных и знаменитых в свое время.

В XV–XVI веках Подмосковье очень быстро заселялось – появлялись новые села, а особенно деревни, часто получавшие названия по имени того, кому они принадлежали; того, кто был в здешних местах первопоселенцем. Вполне возможно, что названием деревни Осташково (ныне – Останкино) стало имя никому теперь не известного первопоселенца по имени Остап (Останка, Останок) или Осташ (Осташка, Осташок). Этот человек несколько веков тому назад получил за верную службу или купил участок лесной заросли, раскорчевал его, расчистил под пашню, поставил здесь деревню, которую стали называть — Осташкова деревня, или Останкина («Чья деревня?» — «Принадлежащая Осташке, Останке»). Возможно, что на первых порах ее называли и так и этак, поскольку оба имени — Остан (Останка) и Осташ (Осташок, Осташка) — образованы от одного православного мужского имени Евстафий, греческого по происхождению.

Личное имя Евстафий сейчас у русских и других восточных славян мало встречается, в прежние же эпохи его употребительность была достаточно широка. Как и большинство других личных имен, оно появилось на Руси вместе с христианством и пришло из Византии. Образовано же оно было от древнегреческого слова eustatos, обозначавшего «устойчивый, постоянный». Каноническая форма имени Евстафий была «переплавлена» живой устной русской речью более чем в полтора десятка разнообразных форм: Астап, Астаф, Астах, Асташ, Остан, Останя, Остап, Остафий, Осташ, Осташка, Стах, Стахей и др. В России в XVI— XVII веках преобладало такое написание форм имени, где начальной буквой была О. Таким образом, получается, что топонимы Осташков (город в Тверской области на оз. Селигер), Астапово (железнодорожная станция и поселок в Липецкой области, ныне — Лев Толстой: здесь в 1910 году скончался великий писатель), Остафьево (бывшая усадьба князей Вяземских близ Москвы, «Подмосковный Парнас»), Останкино (район столицы и дворцово-парковый ансамбль, бывшее подмосковное село), а также некоторые другие — своеобразные языковые «родственники». Все они связаны с одним источником — личным именем Евстафий через те или иные его речевые формы.

Со временем название селения Осташково, вероятно, заменилось на Останкино потому, что имя Остан могло восприниматься как более литературное, нежели Осташ. Этому способствовал, по-видимому, и тот факт, что с постройкой церкви деревня превратилась в село в начале XVII века. Тогда же, видимо, и произошло изменение формы названия: деревня Осташково ® село Останкино.

Но как бы там ни было, тень «обморочного места» еще долго витала над Останкино и его владельцами.

После исчезновения Орна усадьба на годы оказалась заброшенной, пока в 1572 Иван Грозный не завещал ее своей четвертой жене Анне Васильевне Колтовской, которая пробыла царицей менее года.

Колтовская – дочь знатного каширского дворянина, чьи предки были рязанскими боярами, – была в числе других девушек, из которых царь выбирал себе будущую царицу на знаменитом «смотре невест» в 1571 году. Тогда Иван Грозный выбрал Марфу Собакину, скоропостижно скончавшуюся от недознанной болезни через три недели после женитьбы на ней царя. Эту трагическую историю рассказал в своей опере «Царская невеста» великий русский композитор Римский-Корсаков. Судьба следующей жены Иоанна оказалась не менее трагичной.

Спустя некоторое время после смерти Марфы Собакиной Грозный венчался 28 апреля 1572 года и на следующий день созвал Церковный собор, слезно умоляя дать ему прощение за 4-й брак, объясняя его государственной необходимостью и невозможностью одному воспитывать детей. Соборным определением от 29 апреля 1572 года церковь разрешила Ивану жениться на Колтовской, но, чтобы беззаконие царя (православная церковь с трудом разрешала 3 брака) не стало соблазном для простого люда, тот же собор вынес постановление, в котором грозил проклятием каждому, кто осмелится вступить в 4-й брак.

Анне в ту пору было 18, и по характеру, гордому и независимому, и внешности она оказалась похожа на царицу Анастасию – любимую жену царя. Наверное, именно поэтому молва приписывала ей благотворное влияние на Грозного. С ее именем связывали опалу некоторых влиятельных опричников – Анна-де мстила за свое несостоявшееся счастье. Мужем Анны должен был стать князь Вяземский, но жениха новой избранницы царя по его приказу и во избежание кривотолков схватили и казнили в царских застенках. Влиянием Анны многие историки объясняют уничтожение царем опричнины в 1572 году.

Однако семейная жизнь Анны в царских покоях, превратившаяся в противостояние, оказалась недолгой. Менее чем через год (по другим источникам – три) Иван заключил Анну в Тихвинский монастырь. Он приказал постричь царицу в монахини под именем инокини Дарьи. Однако на том не остановился, и в тот же день ее постригли в схимонахини, надев на нее схиму — черную груботканую рясу с белым черепом на груди, что означало смерть всех земных радостей для постриженной и одиночество до последнего дня жизни. Церемонией пострижения руководил сам Малюта Скуратов-Бельский.

Схимонахиню Дарью отвезли в подземную келью, где она и пребывала в одиночестве много лет. После смерти Ивана ее выпустили из подземелья, но она продолжала оставаться в монастыре и скончалась в августе 1626 года, пережив, таким образом, своего венценосного супруга более чем на сорок лет.

В духовном завещании Ивана IV Васильевича Грозного 1572 года Анне Колтовской назначался в удел город Ростов «с волостми и с пустми, и с селы и со всеми пошлинами», а также 14 сел «с деревнями и со всеми угодьями». Сохранились жалованные грамоты «старице царице и великой княгине Дарье» от 1586, 1604 и далее.

Однако бездетная монахиня не стремилась к неправедному богатству. И с 1584 года незначительное Останкино перешло к думному дьяку Василию Щелкалову, занимавшему ответственные государственные должности не только при Иване Грозном, но и при сыне его Федоре Ивановиче (последнем из Рюриковичей) и даже при Лжедмитрии I. Именно с ним связывают новую эпоху в истории села – Останкиным перестали пугать. И место то стало для москвичей прогулочным и увеселительным. Но это – уже другая история…

Продолжение следует…

Елена Езерская

Фильм “Останкино изначальное”
Останкино изначальное

You may also like...